|
Буклет диска "G.Ph. Telemann Telemann in Minor / PRATUM INTEGRUM ORCHESTRA" Все вкусы жизни Люли достоин славы;
Корелли лестных мнений; Утонченный стилист и неистощимый выдумщик, музыкальный эрудит, творческое наследие которого во всех основных жанрах его эпохи столь велико, что поражает своим объемом и разнообразием решений даже самое смелое воображение, человек, олицетворявший славу немецкого искусства в глазах просвещенных европейцев первой половины XVIII столетия, Георг Филипп Телеман (1681-1767) - один из тех композиторов, искусство которых не оценено по достоинству до сих пор. Говорят, что творческая индивидуальность Телемана познается лишь в сравнении с музыкой двух его великих современников - И.-С. Баха и Г.-Ф. Генделя. Но многочисленные сочинения Телемана так хороши, свежи и увлекательны, что сегодня нам хочется просто слушать и "переслушивать" эту чудесную музыку, любоваться ею, не пытаясь проводить глубокомысленные параллели. Произведения, представленные в этом альбоме, показывают Г.-Ф. Телемана как серьезного и глубокого композитора; то, что почти все они написаны в "минорных тонах" - и случайно, и нет. Поскольку автографы большинства инструментальных сочинений Телемана не сохранились, нам остается лишь строить предположения относительно точной их датировки. Несомненно однако, что каждое из вошедших в альбом произведений - несмотря на все жанровые и стилевые различия между ними - принадлежит перу большого мастера и зрелого, глубоко понимающего жизнь человека. Открывающая альбом Оркестровая сюита ля минор для двух гобоев, фагота, струнных и континуо (TWV 55:a3; в оригинале "Увертюра") написана во французской "манере". Склонный к использованию разнообразных, часто неожиданных тембровых комбинаций, Телеман обращается в данном случае к классическому инструментальному составу, напоминающему о французском оркестре времен Людовика XIV и Ж.-Б. Люлли: ансамбль струнных сочетается со стандартным трио деревянных духовых (два гобоя и фагот). Жанр многочастной оркестровой "увертюры" был весьма популярен у немецких композиторов начала XVIII века, но Телеман писал их в поистине невероятном количестве: сохранилось более сотни его оркестровых сюит. Возвышенность стиля, строгость форм и театральная броскость образов, свойственные классической французской музыке, привлекали композитора уже с самых ранних, лейпцигских лет его творчества; не случайно вершиной артистической карьеры Телемана стали триумфальные многомесячные гастроли в Париже (1737), единственная заграничная поездка композитора на протяжении всей его долгой жизни. Отчетливое, явно декларированное предпочтение музыки во французском вкусе выделяет фигуру Телемана на фоне его немецких коллег-итальянофилов. По образцу французских музыкантов, Телеман нередко дает своим "увертюрам" программные названия ("Дон Кихот", "Водная стихия", "Нации древние и современные" и т. п.); сочинения подобного рода тесно связаны с теми или иными жанровыми разновидностями французского музыкального театра: музыкальными комедиями и трагедиями; популярными с конца XVII столетия "операми-балетами". Трудно, однако, придумать программный заголовок, обобщающий содержание сюиты ля минор: слишком разнородные "характеры" изображены в ее частях, слишком разителен контраст отдельных номеров. Это не аналог одного театрального представления, а подлинная энциклопедия характерных для французской сцены музыкальных образов - серьезное произведение с оригинальным замыслом, к тому же весьма трудное для исполнителей (запись Сюиты ля минор TWV 55:a3 в этом альбоме осуществлена впервые в мире). Слушая сюиту, испытываешь неподдельное восхищение ее продуманной, мастерски выстроенной музыкальной драматургией. Традиционная вступительная "французская увертюра" отмечена неповторимым шармом, свойственным одному лишь Телеману: пикантностью ритмов, прихотливым и переменчивым мелодическим рисунком, выверенной дозой полифонических приемов, изысканными перекличками струнных и духовых. Следующая за ней группа из трех характерных танцев без промедлений разворачивает перед слушателями широкую панораму образов - от райских наслаждений до леденящих кошмаров ада. "Удовольствия" ("Les Plaisirs") пленяют поэтичным звучанием духового трио, в учтивый диалог с которым постепенно включается струнная группа; неистовая ярость "Фурий" выплескивается в зловещем остинато, порывистых ритмах, внезапных и "немотивированных" контрастах. Однако внезапное столкновение столь резких противоположностей было бы признаком дурного вкуса. Помещенный между двумя образными полюсами лур - придворный танец, вошедший в моду уже в XVIII веке, - по традиции грациозен и величав, но при этом довольно экстравагантен; свойственные луру широкие мелодические скачки Телеман подчеркивает прихотливыми ритмами (для сравнения стоит вспомнить другой известный образец "дикого" лура - из "перуанского" антре "Галантных Индий" Ж.-Ф. Рамо). Традиционные бальные танцы представлены в сюите сочетанием простого, но энергичного ригодона с грациозно-учтивым менуэтом. Добавляя по традиции к основному ригодону два "альтернативных", Телеман создает прекрасный повод для того, чтобы продемонстрировать звучание духовых и струнных по отдельности. Танцевать, однако, любят все. Чтобы вывести на воображаемую сцену грубоватых "Матросов" ("Les Matelots"), Телеман находит для них новые ритмы: незатейливые, но энергичные и зажигательные. Матросы оказываются, естественно, англичанами и танцуют на удивление грациозную "английскую жигу". Ее тема у внимательного слушателя может вызвать ассоциации со знаменитой "Шуткой" из си-минорной оркестровой сюиты И.-С. Баха (кто знает, быть может этот прославленный шедевр действительно был написан "по мотивам" Телемана?). Два заключительных номера сюиты - популярная музыка, призванная привести в восторг каждого из слушателей, кем бы он ни был. Но если "Рондo" во французском стиле пленяет нежной меланхолией, то "Волынка" ("Hornpipe") - сочная стилизация славянского фольклора, с которым Телеман познакомился еще в молодости, работая капельмейстером в Зорау (Верхняя Силезия; ныне польский город Жары). Не стирая границ между "высоким" и "низким" стилями, Телеман вовлекает их в остроумную игру, итогом которой становится радостное утверждение гармонии и взаимосвязи всех сторон жизни. Восприимчивость ко всему прекрасному и изящному, широта музыкальных вкусов более всего характеризуют творческую натуру Телемана. Сюиты во французской манере соседствуют в его инструментальной музыке с жанрами итальянского происхождения: сонатами и концертами. Сонаты Телемана - это, прежде всего, трио и квартеты различного состава, предназначенные для домашнего любительского музицирования. Многочисленные публикации этих в меру простых и скромных, но изысканно выписанных ансамблей, более всего способствовали европейской славе композитора. Представленные в этом альбоме два струнных секстета (фа минор, TWV 44:32 и си-бемоль мажор, TWV 44:34) - произведения значительно более сложные и серьезные, чем большинство камерных сочинений автора. В обеих сонатах Телеман придерживается излюбленной четырехчастной схемы строения цикла: медленно - быстро - медленно - быстро. Обильно используя полифонические приемы, старательно выписывая протяженные певучие мелодические линии, Телеман отдает дань старинному "ученому" письму, модернизируя его на свой вкус. Многие части сонат начинаются "правильными" и "солидными" имитациями во всех голосах (Allegro из фа минорной сонаты представляет собой даже двойную фугу с совместной экспозицией). Но постепенно композитор облегчает фактуру, концентрируя внимание слушателей на наиболее характерных и эффектных деталях темы. В быстрых фугированных разделах контуры мелодии целенаправленно заостряются, что в завершении приводит к торжеству ярких инструментальных фигураций. В медленных частях кантилена плавно перерастает в прочувствованные речитативы скрипок (особый случай - небольшая третья часть Сонаты TWV 44:34, с самого начала представляющая собой свободный, полный пафоса оперный монолог в соль миноре, который ведут к наивысшей точке, перехватывая мелодическую линию друг у друга, два верхних голоса). "Секстеты" Телемана занимают промежуточное положение между камерной музыкой композитора и его многочисленными инструментальными концертами. В свою очередь, у концертов Телемана есть немало общего с камерными сочинениями. Прежде всего, это тяготение к четырехчастной форме цикла; трехчастную вивальдиевскую схему Телеман использует крайне редко (в отличие от И.-С. Баха и других немецких авторов). Обладая навыками игры на множестве музыкальных инструментов, но не владея ни одним из них в совершенстве, Телеман нелестно отзывался о блестящих, но неудобных для исполнителя пассажах из концертов итальянских скрипачей. В автобиографии 1718 года он противопоставляет внешней виртуозности итальянцев французское чувство мелодии и гармонии, очень точно формулируя основной принцип своего инструментального письма: "Дай каждому инструменту делать то, на что он способен: и музыкант будет рад, и ты доволен"; очевидно, что такой подход более соответствует камерному любительскому музицированию, чем большой концертной эстраде. Благодаря уникальному сочетанию концертных приемов и форм с камерной природой телемановского инструментализма и возникают, по-видимому, такие шедевры, как популярнейший Концерт для флейты и скрипки ми минор (TWV 52:e3). Музыка этого миниатюрного концерта не нуждается в комплиментах: она покоряет сразу же. Отметим лишь изобретательность, с которой Телеман ограждает исполнителя от всех каверз итальянского письма. В ярких концертирующих эпизодах первой части и финала сохранены все внешние атрибуты подлинной виртуозности (множество широких скачков и быстрых пассажей); однако трудности эти не так страшны, как кажется, - композитор позаботился об удобстве их исполнения на соответствующем инструменте. Необычная пятичастная форма концерта также свидетельствует о стремлении автора показать "природу" солирующих инструментов во всем ее очаровании. В просветленном соль мажорном Adagio солисты соревнуются в умении вести нежную кантилену на фоне "лютневого" аккомпанемента струнных пиццикато. В коротком Presto флейта умолкает для того, чтобы скрипач показал свое мастерство. Напротив, в миниатюрной четвертой части (вновь Adagio) молчит уже скрипач, а флейтист присоединяется к партии первых скрипок, чтобы исполнить хрупкую чувствительную мелодию, опирающуюся на томные хроматические гармонии сопровождения. Завершающий этот альбом Концерт для двух флейт и скрипки ми минор (TWV 53:e1) впечатляет значительностью и трагизмом. Крайние части сочинения выдержаны во французской манере. В начальном Larghetto уникальны тихие камерные эпизоды. Нежные пассажи солистов звучат на фоне неумолкающих пунктирных ритмов - словно тень смерти ложится на лампаду, в которой еще трепещет огонь человеческой жизни… Финал сочинения написан в форме французского "рондo" и, подобно многим другим финалам концертов Телемана, запоминается благодаря своим ярким жизнерадостным танцевальным ритмам (ригодон или бурре). Средние части, напротив, принадлежат к итальянской традиции. Подлинной драматической вершиной цикла выступает Largo. Основанная на медленном движении баса, насыщенного хроматикой и напоминающего ритмы старинных танцев, музыка этой части звучит как траурное шествие. Но ощущение твердой поступи по поверхности земли возникает лишь в эпизодах тутти. Когда голоса скрипок и альтов замолкают, остаются лишь хрупкие мелодии солистов, парящие над скупым и разреженным сопровождением. Их нежные голоса звучат как последний привет жизни, посылаемый уже из иного мира… Да, так любить жизнь способны только по-настоящему великие и благородные души. Роман Насонов
|